Доклад был сделан в рамках круглого стола «Фашизм. Угроза суверенитету России?», организованного Студенческим политологическим обществом России и движением "Наши" (14 декабря 2005 года). ОСОБЕННОСТИ РУССКОГО ФАШИЗМА Оперируя термином «фашизм», мы имеем дело не с реальным явлением, во всем его объеме, а с символом. Сугубо отрицательным. Если вы не фашист. А если фашист? Тогда он имеет дело с положительным символом. М. Веллер Само название данного доклада призывает к конкретике. «Русский фашизм» - словосочетание исторически парадоксальное: страна-победительница фашизма то ли порождает из самое себя некоторую его разновидность, то ли просто оборачивает в новый фантик уже прожеванную конфету, без этого фантика ничем не привлекательную. Кажется, что русские позабыли о своей истории, более того - о своей недавней истории. Разобраться в этом парадоксе возможно, но придется сделать некоторый исторический экскурс, постараться ответить на следующие вопросы: «Что есть фашизм?», «Однозначно ли он определен или можно говорить о нескольких фашизмах?», «Чем, в таком случае, определены его вариации?», «Опасен ли фашизм или какая-либо из его разновидностей территориальной целостности России?». Первый вопрос будет таков: «Что мы имеем в виду, когда произносим слово «фашизм»?» Фашизм (итальянский fascismo от fascio – пучок, связка, объединение) сформировался в Италии в 1919 году. Все, что большинство людей знает об этом фашизме – это Муссолини, он же дуче, и отряды чернорубашечников. Знают, что была жесткая однопартийная система, диктатура, - реже знают, что в программе не было геноцида. Насилие, жестокость, единомыслие, нетерпимость: известно. Единство народа, счастье и процветание для него же, верность историческим традициям героического прошлого: как бы неизвестно. Но фашистская Италия гораздо меньше ассоциируется у нас с «фашизмом», нежели национал-социалистическая Германия. Оно и понятно, белокурые арийцы в «фильмах про войну» выступают под брендом «фашизма» намного чаще, чем его (бренда) непосредственные креативщики (например, в известном фильме «Обыкновенный фашизм»). Национал-социалистическая немецкая рабочая партия Германии (NSDAP) фашистской себя не считала и не называла. Основой программы было создание достойной жизни для всех трудящихся немцев. Что считалось невозможным без свержения гнета еврейского капитала. Однопартийность, диктатура, репрессии инакомыслящих. Провозглашалась чистота нравов, здоровая мораль, укрепление семьи, благо отечества превыше всего – патриотизм. Превосходство арийской расы: расизм и национализм. Объединение германского народа, возврат заселенных немцами территорий, отторгнутых в результате Первой Мировой войны. Геноцид, захватнические войны. Здесь уже видна путаница. Ведь для обычного человека фашизм это черепа и орлы на черной форме эсэсовцев, сожжение книг, факельные шествия штурмовиков, погромы, пикирующие бомбардировщики, танковые колонны, фанатизм, беспощадность, истребление евреев, концлагеря, комплекс национального превосходства, дисциплина, организованность, нетерпимость, мракобесие, идеологизация всех сторон жизни, тотальная мобилизация, претензия на мировое господство. Борьба с безработицей и коррупцией, равенство перед эффективно действующим законом, разрыв унизительных и грабительских международных договоров и прочие возможные плюсы в расхожее понимание фашизма не включаются. Стараниями (вольными и невольными) пропагандистов, художников, режиссеров, писателей и историков фашизм превращен в миф. Реального фашизма в обыденной жизни мы не встречаем, он существует исключительно в памяти индивидуальной и коллективной, а значит, является символом чего-то реального, но не самой реальностью. Что есть то реальное, символом которого является этот миф, значения для повседневной жизни не имеет, значение имеет исключительно миф, точнее та информация, которая в нем по каким-то причинам присутствует. К мифу о фашизме, даже чисто политическому мифу, относятся вещи, не имеющие зачастую к идеологии фашизма никакого отношения: тоталитаризм, национализм, расизм, патриотизм, традиционализм или почвенничество, все виды и подвиды шовинизма. Все, что однозначно делит мир на «своих» и «чужих», заявляя при этом, что «чужие» должны быть либо уничтожены, либо находится в подчиненном относительно «своих» положении, практически всегда именуется фашизмом. Пытаться развенчивать данный миф я побаиваюсь: сразу обвинят в защите фашизма и запишут в мои друзья таких деятелей политического цирка, что не рад буду, что вообще взялся за эту работу. Кроме того, развенчание одного мифа зачастую порождает другой – полностью, противоположный развенчанному. Но разобраться в том, какие бывают «фашизмы» все-таки стоит. КАКИЕ БЫВАЮТ «ФАШИЗМЫ» Поскольку доклад делается в рамках круглого стола, с темой "Фашизм в России. Угроза суверенитету?", то говорить надо не только и не столько о фашизме, сколько о национализме. Россия - страна многонациональная, поэтому национализмов может быть два: национализм титульной нации (русский национализм) и национализм различных этнических меньшинств, которые в отдельных регионах страны представляют большинство (татарский национализм, чеченский, якутский, мордвинский, дагестанский и т.п.). Говоря о фашистах в России, мы всегда говорим о русских фашистах или русских националистах. Назвать татарина, говорящего о том, что великий татарский народ должен вспомнить о своем былом величии, скинуть русское иго и вернуть себе все исконно татарские (и монгольские) территории (от моря до моря), у нас язык не повернется. Эта особенность восприятия имеет не только субъективные, но и объективные причины: русские национал-патриоты действительно похожи, зачастую даже слишком (символикой, вообще эстетикой, лозунгами и жестами), на немецких национал-социалистов, чего нельзя сказать обо всех остальных националистах. Иногда такая параллель проводится самими националистами. Отчего такая схожесть? Можно вспомнить дедушку Ленина, подметившего, что вектор национализма титульных наций сонаправлен вектору политической диктатуры, а вектор национализма этнических меньшинств сонаправлен демократическому вектору. Возможно именно поэтому частенько кажется, что в России национализм является одним из вариантов фашизма, а не наоборот, как у всех цивилизованных людей. Давайте все-таки немного пройдемся по курсу истории Европы XX в. И посмотрим чего у них там было интересного и что они со всем этим делали. Итак: Между двумя мировыми войнами в большинстве стран Западной и Центральной Европы возникли самые разнообразные ультранационалистические партии и движения, получившие массовую поддержку. Дадим дефиницию: «Национализм представляет собой политический принцип, который превращает культурное единство в важнейшую социальную связь, … ставит легитимность отношений <между людьми> в зависимость от того, принадлежат ли члены рассматриваемой группы к одной и той же культуре… Для ультранационализма культурное единство является необходимым и достаточным условием легитимной принадлежности к данному политическому сообществу: только носители определенной культуры могут быть его членами, и сделать это должны все носители данной культуры» Многие исследователи разделяют весь этот многоликий «ультра» на несколько основных направлений, не исключающих как переходных вариантов, так и «междоусобной борьбы»: традиционалистский авторитарный консерватизм (ТАК), популистский правый радикализм и фашизм. Немецкий национал-социализм в подобной классификации обычно считается радикальной формой фашизма, или чем-то средним между фашизмом и правым радикализмом. Объединять их и путать нас заставляет не только привычка и стереотипы, но и схожая идеология. И авторитарные консерваторы, и правые радикалы подчеркивают свою приверженность принципам элитаризма и сильного лидерства, используют в большей или меньшей степени традиционалистское наследие. Авторитарные консерваторы предпочитают в наибольшей степени избегать новшеств при формировании правящей элиты своих режимов, в то время как правые радикалы готовы идти в этом отношении дальше – но не так далеко, как фашисты. Постараюсь пояснить. Авторитарные традиционалисты опираются в проведении своей политики на традиционные для данной нации политические традиции и институты, такие как армия, монархия и церковь. Идеология представляет собой смесь консервативно-охранительных и национал-патриотических идей и лозунгов. Во главе обычно стоит правитель, легитимность которого традиционна, то есть монарх (Александр Карагеоргиевич в Югославии, Кароль II в Румынии и др.), или деспот, демонстрирующий свою верность традиционным ценностям (Франко в Испании, Хорти в Венгрии, Пилсудский и его наследники в Польше). Возможно формирование массовых полувоенных организаций (испанская Фаланга, Фронт национального возрождения в Румынии), но они всегда выполняют вспомогательную для режима функцию, не превращаясь в его ядро, как в случае с фашистскими диктатурами. Фашизм – явление необычайно эклектичное, чем во многом и вызвано столь неоднозначное к нему отношение. Как идеология он родился из скрещения радикального национализма и социализма. Фашистские движения делают упор на традицию только на словах, подчеркивая при этом свою революционность. Важную роль играет «культ молодости» - направление на обновление и «пробуждение нации». Фашизм обещает покончить с упадком и безволием, которые в глазах любого фашиста олицетворяет либеральная демократия, и беспощадно бороться с «антинационльными» силами в лице социалистов и коммунистов. На свойственный фашизму «модернизм», а не традиционализм, указывает тот примечательный факт, что это явление преимущественно городское. К его основным социальным опорам относились городская мелкая буржуазия, интеллигенция, государственные служащие и военные. Наоборот, в сельских районах, где население ориентированно на традиционные консервативные ценности, фашизм не был популярен. В промышленно отсталых странах Центральной и Восточной Европы ни одному из фашистских или праворадикальных движений так и не удалось прийти к власти. За исключением венгерских «Скрещенных стрел» на короткое время в 44 – 45 гг. ТАК-режимы, опирающиеся на консервативные ценности и традиционные элиты всегда оказывались сильнее, чем ультранационалисты с их склонностями к тоталитаризму и революционным по духу коллективизмом. Этот факт необходимо отметить и запомнить, так как к нему мы еще вернемся и постараемся объяснить. Правый радикализм обычно носит более «плебейский» характер, чем традиционалистский авторитаризм, в меньшей степени ориентирован на еще присутствующие консервативные элиты и их ценности, но не является столь откровенно антидемократическим и тоталитарным, как фашизм. Правые радикалы часто сближаются с первым или вторым политическим полюсом. Например в Венгрии лидер правых радикалов Дьюла Гембеш, став премьер-министром, вступил в союз с лидером ТАК-режима, регентом Венгрии адмиралом Хорти, преследуя не только левые силы, но и некоторые группировки пронацистской ориентации. На первый взгляд кажется, что разница между тремя «фашизмами» невелика и имеет принципиальное значение исключительно для дотошных историков и поклонников ультранационализма, желающих познать фашизм во всем его великолепии и разнообразии. Какое нам, антифашистам дело, с каким именно фашизмом бороться? Довить их надо и все тут! Но наша цель состоит не в том, чтобы причесать их всех под одну гребенку или повесить на каждого национал-патриота ярлык «фашист». Необходимо знать своего врага: понимать его психологию и модель поведения, здраво оценивать его цели и аргументы в борьбе за них. Так что давайте теперь вместе постараемся разобраться в мотивации и определенной модели поведения фашистов. ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИО-КУЛЬТУРНЫЕ КОРНИ ФАШИЗМА Как было сказано выше у «националистической триады» есть нечто общее – тяга к традициям. Говоря конкретнее, в славном прошлом своих стран мы находим социально-политические отношения, которые возводим в идеал. Почему? Потому что именно эти отношения позволили прошлому стать славным: создать империю, покорить пол мира, заставляли мужчин совершать подвиги во имя своей веры, сюзерена или прекрасной дамы, либо приводить в ужас всех врагов своей воинской отвагой и бесстрашием, а женщин хранить верность своим любимым, рожать сильных и здоровых детей и пр. и пр. и пр. А что было дальше? А дальше нравы, обычаи и законы (те самые традиционные социально-политические отношения) размылись, забылись и коварные враги оттяпали наши территории, теперь спаивают наших детей и развращают женщин, а мужчин превращают в безвольных нытиков и тюфяков. Как это традиции могли «размыться»? Очень просто: во всем виноваты евреи с их перевернутой моралью, в которой все продается и все покупается, где плохое и слабое – хорошо, а сильное и благородное – плохо. Или не евреи, а марксисты – они хотят уничтожить всех богатых и верных традициям во имя нищего, необразованного пролетариата – быдла, одним словом. Иногда во всем виноваты злые империалисты, которые не смогли победить нас на полях сражений, но коварно подкупили дипломатов и договорились с правительством; они обманули простой народ, обложили его несправедливыми договорами, унизили и обокрали. Что делать? Первое: наказать виновных. Второе: на нынешнем историческом этапе восстановить традиционные социально-политические отношения. Все просто! Ладненько, допустим, что так оно и есть. А что это за традиции? Где мы их найдем? Ведь прошлое – эта такая длинная штука и там так много всего. Вот здесь и появляется разница, та разница, которая создает «националистическую триаду». Исследуемые нами феномены возникли в XX веке. Это важно. Это короткая эпоха модерна. Основные характеристики модерна: разделение науки, искусства и религии (морали), позитивизм, европоцентризм. Модерн породил такие социально-политические отношения, которые ненавистны для любого фашиста. Раньше еретиков и богохульников жгли на кострах, а теперь нельзя даже пнуть того, кто оскорбляет бога, заявляя, что его нет! Раньше все служили, а теперь все только работают и получают зарплату. Отвратительно! А как же благородство, подвиги? Кто будет следовать за своим работодателем в огонь и воду, как в прошлом рыцари следовали за своим сюзереном? Теперь деньги, экономическая целесообразность – основной критерий всех ценностей. Товарищи, так жить нельзя! Все назад – в наше героическое прошлое! А где прошлое? В средневековье. Помните о ренессансе и реформации? Помним. Забудьте – это плохо! А вот средневековье – хорошо. В средневековье националисты находят все, что нужно для создания сильного государства. Оно и не удивительно, именно в средние века оформились современные европейские национальные государства. Все традиционные институты берут свое начало здесь: христианские церкви, монархия, феодально-служилые отношения. Именно эти институты и отношения необходимо восстановить. Хорошо, давайте восстанавливать. И началось. Не права индивидуума, а право народа: увеличиваются права государственно аппарата. Единение нации: пропаганда и насаждение братства, единства, коллективизма, ассимиляция, причем не всегда добровольная, всех, к данному народу не относящихся. Возвращение исконных территорий – милитаризация и экспансия. Церковь и партия – едины: сращивание церкви и госаппарата, пропаганда реакционного религиозного мировоззрения, ущемление прав «иноверцев» и еретиков. Чистота нравов: пропаганда традиционных семейных ценностей, борьба с проституцией и сексуальными отклонениями. Таково мировоззрение националистов. Точнее сказать тех националистов, которых мы окрестили традиционалистскими автократами. Такая идеология устраивает политические элиты, она усиливает их права, развязывает им руки «во имя народа», поэтому она никогда не становилась преобладающей революционным путем, зато часто насаждалась сверху, так сказать «бралась на вооружение». Фашизм, в идеологическом смысле, гораздо, намного интереснее. Внимание! Сейчас я буду говорить о национал-социализме, заключенном в более привычном русскому уху термине «фашизм» или «нацизм». Революционная оригинальность делает его намного привлекательней, намного глубже и дальше национализма. Так, погодите, товарищ, пять минут назад говорили о традиционализме, возвращении к истокам национальной идентичности и вдруг нате – революционность! Откуда, что берется? Вот вам интересный философский выверт: «консервативная революция», - может уже в курсе, что это такое? Чтобы не окунать в грязь некоторых немецких философов-традиционалистов, разъясню, что в идеале (который на грешной земле невозможен) «консервативная революция» преодолевает фашизм и не впадает в такие идеологические маразмы, как известный нам фашизм, но последний во многом следует ее внутренней логике. Постарайтесь понять. Нацист будет утверждать: «Камрады и партайгеноссе, наша с вами жизнь отвратительна. Страна в опасности! Нация умирает! Как нам все исправить? Вернуть, восстановить старые ценности? Нихт! Увы, их не вернуть и не восстановить. Ибо наше прошлое практически растерто в порошок. Чем? Целой исторической эпохой иудео-христианства. Наследие наших отцов греховно по своей сути, оно лживо, оно искажено духовной слабостью «религии рабов». Вспомните гордое имя своих дедов-язычников! Их сильные руки, пахавшие родную Землю и нещадно уничтожавшие Ее врагов. Их ясные очи, любовавшиеся нашим благодатным краем. Их твердые ноги, ходившие по ней! Мы должны стать такими же гордыми и отчаянными! Мы должны беречь нашу чистую арийскую кровь, мы должны сражаться за наше славное племя. История работает против нас. Друзья националисты говорят: «Идти вперед – самоубийство. Все назад!» Мы заявляем: «Идти назад – не меньшее самоубийство. Разворачиваемся и вперед!» Мы построим новый мир! Мир достойный арийского племени!» Надеюсь, разницу почувствовали: одно дело восстановить уже отмирающие социально-политические отношения, при сохранении самой «социальной материи» и совсем другое – сменить саму эту «материю», путем выращивания людей новой формации и постепенного уничтожения носителей мышления старой формации. Созидая мир, «достойный арийского народа», нацисты создают сам народ, «арийцев», какими они себе их представляют. О’кей! Нашлась кучка арийцев, к власти их привела толпа близких к арийцам товарищей и некоторые сочувствующие арийцам политики. Откуда взять других арийцев? И как выглядит истинно арийское государство? Арийцы начинают действовать во всех возможных направлениях, они ведь осознают, что история работает против них. Для отсеивания арийцев от не-арийцев и недоарийцев, с отведением им соответствующих мест в «цивилизованном обществе», создаются специальные институты, издаются расовые теории. Евреи – паразитирующие на выстроенной в головах нацистов иерархии рас – сгоняются в концентрационные лагеря, где будут заниматься производством нехитрой утвари на нужды Райха, а впоследствии, когда подрастут младоарийцы, непременно будут уничтожены. В это время арийцы, по примеру предков, будут совершать свои Дранги нах Норд унд Остен, да и во всех других направлениях, восстанавливая священные границы империи и вешая неугодных. Для них, арийцев, уже утвержден культ силы и молодости. Для них создаются законы и подготавливается база социального обеспечения. Общество милитаризуется воинственной идеологией. Легионы – это уже не просто защитники государства, теперь все государство работает на свою армию. О военных заказах мечтает любое производство – они гарантируют достаток, почет и уважение. Традиционная церковь находится не в лучшем состоянии. Костелы еще не взрывают (иначе, чем мы отличаемся от «красных»), но особо резвых проповедников приструнивают, вплоть до лагерей. Символика сплошь языческая или еретическая - от свастики и рун до альбигойского креста. Двумя словами у государства теперь новый курс – тотальное обновление. Надо обмолвится об итальянском фашизме, чтобы провести некую грань между «фашизмом» и «нацизмом». В своей идеологии фашизм имел все вышеперечисленное, кроме столь раздутой ксенофобии. Благодаря Муссолини смог существовать современный Ватикан, но его политика относительно католицизма была определена соображениями о необходимости поддержки режима со стороны такого авторитета, как церковь. Он же, после присоединения к странам «Оси», согласовал введение «расового закона», ограничивающего права евреев. Оба этих шага, как положительный, так и отрицательный в общечеловеческом смысле, порицались идеологами фашизма, как несовместимые с доктриной. О правом радикализме ничего нового, отличающегося от двух вышеописанных форм крайнего национализма, сказать нельзя. Все самое интересное разработано идеологами и предтечи обоих идеологических направлений. Ультраправые близки к авторитарным традиционалистам, хотя часто используют нацистскую символику. Они различаются лишь своими методами работы. Правые радикалы более ориентируются на мнения масс, чем чаяния элиты и окучивают именно это поле. Гитлер был мастак поиграть на психологии толпы, но даже он пришел к власти путем сговора с финансовыми и политическими элитами. Чтобы указать фундаментальную разницу между идеологией трех обозначенных тенденций, придется прибегнуть к некоторым культорологическм изыскам. Это важно, для общей логики доклада. Культурно-историческое время – вся мировая история, которую нам преподают в школе. Это история западного мира. Ее делят на несколько разных периодов: древний мир (архаика) – все, что было до н.э. (Рождества Христова), средневековье – от н.э. до ренессанса и реформации, Великих географических открытий и загнивания феодализма, затем Новое Время, включающее в себя промышленную революцию, расцвет колониальных империй, всестороннее доминирование европейского мировоззрения на Земном шарике, далее Новейшая история, открываемая XX веком, а конкретнее – Мировой войной. В культурологи Новое время и Новейшую историю объединяют в одну эпоху – модерн, то есть современность. Зато дают еще один исторический период – пост-модерн, охватывающий годы называемые послевоенными, а по-хорошему, с начала Холодной войны, и окончательного краха последней колониальной империи до сегодняшнего дня. Каждая эпоха связана с определенным видом сознания, а говоря проще и понятнее – конкретными представлениями о человеке, добре и зле, с определенной моделью поведения. Теперь пройдемся более основательно по каждой из них. Архаическое сознание представляет людьми не всех человекообразных. Люди – это только граждане полиса, либо члены общины-рода. А вот все остальные – какие-то не совсем люди. Да, безусловно, они похожи на людей, они могут быть даже сильней и богаче членов этой самой общины, но все равно какие-то недолюди. Рабство может существовать именно на этом основании. Не «человек эксплуатирует человека», а «человек эксплуатирует не-совсем-человека». Здесь всегда будет иерархия центр-периферия, цивилизация-варвары. Арийский миф уходит своими корнями именно в эти архаичные представления: были такие арийцы, которые были единственным этносом (праэтносом) обладавшим знаниями и умениями достойными цивилизованного человека, остальные только в шкурах бегали и дубинами трясли. Ну, какие они человеки в шкурах и с дубинами? И мораль тут различна. Знаете такую шутку: добро всегда побеждает зло – кто победил, тот и добрый. Эта ницшеанское высказывание как раз про архаическое представление о добре и зле. В центре и на периферии эти понятия имеют разный смысл. В центре, как раз там, где существуют человеки, они существуют как некоторая данность. Законы и обычаи центра добры и дела всех центровых также добры, здесь «должное» и «сущее» нераздельны. А если вам не повезло и вы на периферии, увы, «должное» для вас то, что у центровых, а «сущее» у вас ни к черту. И никакой вы не человек, уж извиняйте, а «орудие ходящее и говорящее». Потом был пророк Иисус из Назарета, более знакомый нам под именем Сына Божьего, принявшем распятие при Понтийском Пилате во искупление грехов людских. Если бы мы составили список 10 главных революционеров за всю историю человечества, то Иисус был бы первым, самым известным и самым влиятельным. Его значение, а затем значение христианства трудно переоценить. Впервые «центр» и «периферия» приняли не горизонтальную (мы – в центре, а они - вокруг), а вертикальную трактовку: Бог – сверху, мы – снизу, а ниже только черти. Теперь Господь – держатель всех моральных императивов, он определяет, что такое хорошо, а что такое плохо. Теперь неважно, каким ты родился: богатым или бедным, греком, римлянином, евреем или галлом, красавцем или полным Квазимодой, мужчиной или женщиной, - важно как ты живешь, какие поступки совершаешь. Если вспомнить греческих, германских или каких других архаичных богов, то можно заметить, что эти товарищи зачастую совсем аморальны: то напьются, то супруге изменят, опять же в ярость периодически впадают. От людей их отличает одно лишь бессмертие. Теперь Бог один, хоть и троичен, мало того, что вечен, так еще и абсолютно морален, а лучше сказать имморален, т.е. выше морали и не подвержен никаким этическим оценкам. Но архаические представления все-таки нескоро уходят даже из мировоззрения христиан, ибо по настоящему людьми могут быть только принявшие крещение, а у остальных возникнут сложности со спасением. Но людьми христианство сделало абсолютно всех. Оно же и породило диалектику: тезис - христианин, антитезис – язычник или еретик, они борются друг с другом. До этого существовал только тезис: культурный человек, остальные люди были частью натуры и считались более животными, нежели людьми. Именно с наследием христианского и основанного на нем средневекового мировоззрения мы живем до сих пор. Все следующие культурно-исторические эпохи также возможны благодаря ему и нагружены им же. То, что мы так легко именуем Западной цивилизацией, родилось вместе с христианской религией, во времена первых церковных соборов. Тогда появилось такое понятие, как свобода воли, раньше оно присутствовало, но имело совсем иной смысл. «Человек, зная, что такое благо не может к нему не стремиться», - утверждали древние и все споры сводились к вопросу о том, что такое благо. Христиане стали уверять, что человек, зная, что такое благо может к нему не стремиться по слабости и греховности своей, или даже на зло, потому что свободен в выборе. Долгое время свобода человека ограничивалась всесильной Божественной волей. Но этот гнет век от века становился все слабее. И вскоре каждый смог рассуждать о Боге, строить свои религиозные концепции, интерпретируя Евангелие. Вот вам и реформация, вот вам и конец средневековья. Раскинувшая на весь свет свои щупальца Европа, после возрождения и реформации вошла в эпоху модерна. Выше я уже упоминал его основные характеристики, но необходимо еще раз уточнить. Разделение науки, религии (морали) и искусства. Помните Бруно? Сожгли на костре. За что? За научное открытие: в центре Мира не Земля, а Солнце. Противоречит писанию – на костер! До ренессанса, вы практически не найдете изображений простых людей: только святые, цари – помазанники Божьи и их воинства. На остальное – негласное табу. Недостойно оно изображения. А если не так изобразил деятеля церкви, то это уже попахивает… костром. А попробуй написать научный трактат без ссылки на Св. Евангелие – не прокатит. Скажете, похоже на родимый совок – верно подметили, мы этого вопроса еще коснемся, хотя это уже совсем другая история. А вот после ренессанса уже можно, хотя потихоньку, но церковь сдает свои позиции. Феодальная монархия теряет свою основную опору, ибо как монарх может быть помазанником божьим, если Господь его напрямую не мазал, а посредник, которого тот попросил помазать, уважения и благоговения уже не вызывает? Тут и реформация. Вот вам и множество христианских вероисповеданий: католицизм, лютеранство, кальвинизм, англиканство, пуританство и пр. С кем Бог? С кем правда? Порезали друг друга, а потом решили соблюдать статус-кво. Вот уже мыслители - интеллектуальный авангард эпохи - верят в абстрактного Бога, в некий абсолют, который создал мир, дал ему законы и любуется теперь на все это безобразие. Чтобы познать Бога, необходимо познавать этот земной мир, установленные Богом законы. Как? Не поверите – экспериментом. Так и поймем с кем правда, а головы резать, на кол сажать да на кострах жечь нет никакой необходимости – напрасная трата сил и времени. Эксперимент – вот вам отличная основа для промышленной революции. А тут еще протестанты оживились: Бог, видите ли, уже определил, кого спасать, а кого нет, и будь ты хоть трижды благой и мученик за веру христову, но вот решил Он тебя не спасать и баста. Мы свободны творить все, что вздумается, но можем лишь проверить волю Божью, а никак не изменить. Как проверить? Работать. И если работа спорится, дивиденды приносит, успех и уважение гарантирует – значит угоден ты Господу и ждать тебе Архангела с трубой. А если нет, если из рук вон все плохо идет, то не видать тебе Царствия Небесного. И стали они работать как проклятые, ускоряя все ту же промышленную революцию. Промышленность так пышно расцвела, что позволяла все быстрее завоевывать и без того отсталые народы, не имеющие к Европе ровным счетом никакого отношения. Мало того, что христиане, да еще такие сильные – значит имеем полное право нести туземцам цивилизацию и культурно-технический прогресс, требуя такую малость как золото, продукты сельского хозяйства и сырье для многочисленных мануфактур и первых фабрик. Самим в земле уже не с руки ковыряться – доход приносит меньший, нежели любая мануфактура, а значит спасение души не так близко, как хотелось бы. Вот вам и европоцентризм с зачатками позитивизма. Дальше – больше: а если можно быть хорошим и без Бога, то зачем нам Бог, тем более, что под его именем творились такие гадости, как крестовые походы, Варфоломеева ночь и легитимация действий антинародных феодальных режимов. А мы будем творить добро ближнему, чтобы тот творил добро нам, и чтобы в обществе была гармония и порядок. Вот вам и принцип хоть и разумного, но все же эгоизма при полном материализме, а в последующем – антиклерикализме. А дальше – зачем мне творить добро ближнему, если тот мне добром не отвечает (что уже проверено серией экспериментов)? Тем более, зачем мне жертвовать собою во имя общества, если это общество меня совсем не любит и состоит из абсолютных эгоистов? А незачем! Буду бороться за свои права, которых мне государство как-то мало дает. Все это, в двух словах: полный модерн. И человек превращается в индивида – теперь он только то, что он есть и не более того . Мир организуется именно для него, государство существует только для него, и он старается всем этим великолепием и разнообразием поскорей воспользоваться – именно к этому в скорости приводит антропоцентризм. Вот он и обращает остальных индивидов в свою пользу, заставляет производить все больше товаров за минимальную плату. Не замечает при этом, как обращает рабочую силу в средство производства и такой же товар. И начинаются рабочие забастовки – права ведь у всех одинаковые. А потом будет Мировая война, где индивидами пичкали окопы, а затем травили газами. Газы – оружие массового уничтожения – одно из знаковых достижений модерна. Тысячелетиями войны с одной стороны старались уничтожить воинов противоположной, наконец, оружие дошло до такого совершенства, что уничтожает всех воинов без разбору: а какая разница, если индивиды у всех одинаковые? Война закончилась, и люди научившиеся воевать, проведшие три-пять лет в окопной грязи, должны вернуться к мирным занятиям. С ума сошли? Они умеют убивать, а что они еще умеют? Многие – больше ничего. Муссолини и Гитлер были отштампованы на фабрике Мировой войны. Фашизм и нацизм были порождены модерном, дошедшим до своей критической точки, явились его логическим продолжением и столь же логическим отрицанием. Суть фашизма, как культурно-исторического явления – полнейший, тотальный контрмодерн. В этом его положительные и отрицательные стороны. Усталость и отчуждение от потерявшего всякое человеколюбие исторического процесса, произвели в людях закономерную перемену: не нравится то, что происходит вокруг, будем его игнорировать, отрицать, уничтожать. У итальянского фашизма первые два года даже не было программы, зато была твердая уверенность, в том, что необходимо бороться с социалистами и либералами, бороться любыми средствами! Немецкий национал-социализм долгое время представлял собой смесь социализма с национализмом, посыпанную прахом Ницше. Только через десяток лет он превратился в символ, от которого открещиваются как социалисты, так и националисты. Теперь припомните то, что было написано об идеологии фашизма и национализма выше. Фашисты не просто захватили власть. Они пользовались массовой поддержкой. Мало кому известно, что даже в Великобритании существовал Британский Союз Фашистов О. Мосли, который был популярен, но по некоторым причинам не смог добиться главного – власти. В свое время Мосли проиграл региональные выборы Чемберлену – будущему премьер-министру. Последний победил с отрывом в 4-5%! Разве такая популярность может быть случайной? Фашисты звучали в унисон с общим голосом эпохи, дышали одним с ней воздухом, говорили на одном языке. Во многом фашизм стал одним из самых знаковых явлений XX века, пусть отрицательных, но знаковых: он всего-навсего бесчеловечное дитя своего бесчеловечного времени. Люди шли за своими вождями, люди верили в фашизм. Почему? Они ведь не глупые. Все значимые европейские философы первой половины века были либо близки к фашизму, либо фашистами, либо предтечи фашизма. Почему? Ведь это образованные интеллектуалы, знающие по нескольку языков, знакомые как с христианством, иудаизмом, индуизмом и эзотерикой, так и с Марксом, Достоевским, Толстым, Фрейдом и др. Как можно познать все, что было значимого в культуре того времени и выбрать или придумать такую безумную крайность, как фашизм? Может это и есть та самая реакция на ту самую культуру? Обратите внимание! Единственная новизна фашизма - это его протест против модерна, больше ничего нового он в мир не принес: массовые казни пленных практиковались на протяжении всей истории человечества, как и захваты заложников, Александр Македонский вырезал город Тир, не сдавшийся сему образованному мужу, а римляне сравняли с землей Карфаген, а жителей просто- напросто извели. Разве не христианский священник запустил перед штурмом города чудную фразу: «Убивайте всех подряд – Господь на том свете отсортирует своих»? Тактику «выжженной земли» придумали фашисты? Разве концентрационные лагеря изобрели не коммунисты? Цезарь Борджиа был членом НСДАП? Варфоломеевскую ночь организовало гестапо? Чингиз-хан носил черный мундир? Настольная книга Бен Ладена – «Майн кампф»? Еврейские погромы в древних Александрии и Киеве устроили штурмовики Рема? А вы спрашиваете, откуда такая путаница со всеми этими фашизмами. Контр-модерн опасен тем, что узаконивает подобные гадости: что бы там не творили крестоносцы, еще при их жизни, теологам приходится оправдываться: каким таким образом миролюбивое христианское вероучение стало идеологической основой и причиной для проливания рек крови? За сим следуют порицания подобных действий. Радикальный традиционалист, в целях спасения народа от модерна, прививает ему некоторые особенности средневекового миропонимания. Он сможет ограничить права этнических и религиозных меньшинств, сможет выдворить их из страны. Все это делается «в интересах национального государства», но он не сможет методично загонять в лагеря и там уничтожать тысячи людей. На каком основании? Зачем нации такие жертвы? А нацист сможет. У него другое сознание, сознание архаичного человека, выросшего в эпоху модерна . Он загоняет в холодный барак не человека, а недочеловека - своего раба. И этот процесс также естественен, как борьба всего живого в природе, как поглощение хищником своей жертвы. Опасность состоит именно в том, что фашизм превращает подобные отношения из исключения в распространенное правило. Все, сказанное выше, конечно же утрировано, может даже слишком. Не все фашисты являются убежденными язычниками, подобно тому, как не вся Германия поддерживала Гитлера, не все солдаты вермахта служили в СС, а не все эсэсовцы были знакомы с деятельностью «Айне Нербе» («Наследие предков»), мистического института, разрабатывавшего нацистскую идеологию, и не только. Но модель поведения пропагандировалась именно языческая, символика использовалась аналогичная, эстетика также. Параллельный пример: можно ли изучать и понимать мотивацию многих действий советских людей, логику политиков, проблемы, поднимаемые в советской литературе, без знания, хотя бы общего, трудов Маркса, Ленина, Сталина и других товарищей? Очевидно, что нет. Все ли советские люди знали эти труды? В школе касались не слишком, в университетах учили серьезнее, но от зубов они не отскакивали практически ни у кого. Все знали выводы, даваемые зачастую в упрощенном виде. Буржуев ненавидим. Почему? Эксплуатируют нас, сволочи! Как? Они же вам работу дают! Дают, но мало платят, условия жизни совершенно неприемлемые создают. Добиваемся лучших условий, повышения зарплат и все равно мало, все равно ненавидим. Вешаем буржуев, гноим в лагерях и все рано ненавидим. Детей воспитываем, которые буржуев очень активно не любят, хотя ни одного буржуя или дворянина не встречали. Таким же образом мотивацию нацистов, национальную политику, литературу невозможно понять без знания трудов Платона, «Повести о Нибеллунгах», Старшей и Младшей «Эдды», вообще древнегреческой и древнегерманской мифологии, трудов Ницше и Хайдеггера. Знаете что было написано над воротами «Бухенвальда»? «Каждому - свое». Это один из главных тезисов, разработанных и озвученных Платоном в рамках построения идеального государства. Вот вам и абстрактная философия… СОБСТВЕННО РУССКИЙ ФАШИЗМ Наконец-то добираюсь до сути, до заветной цели доклада. Итак, я придерживаюсь того взгляда, что фашизм - это не просто злая воля какого-либо политического деятеля или случайное стечение обстоятельств. Это вполне закономерное культурное, а точнее сказать контр-культурное явление. Его возникновение определено стечением многих причин: развитием техники, подъемом промышленного производства, секуляризацией мышления, определенной структурой социально-политических отношений, овеществлением человека, позитивизмом, кризисом всего цивилизационного проекта. Я пытаюсь сказать, что фашизм имеет свою внутреннюю логику, в которой ему многие отказывают. К чему это приводит? Только ступору аналитического мышления. Нельзя оценивать явление отказывая ему в сущности. Зачастую за фашизм принимается только лишь агрессивная модель поведения, которая не несет в себе никакой опасности. И напротив, фашизму, не нагруженному привычной символикой, везде зеленый свет. Помните! Гитлеру поверили многие, но многие ошибочно полагали, что вся эта демагогия о необходимости уничтожения евреев – не более чем подачка разъяренной толпе. Стоит ему взять власть в свои руки, как он станет говорить и делать все то же, что делал бы любой национальный лидер на его месте. Ан нет! Фашизм имеет свои понятия о плохом и хорошем, о должном и сущем, имеет свои законы борьбы за свои цели. Он противостоит самой культуре, но в глубине и обоснованности не уступает любому полноценному культурному явлению. Именно на этой точке зрения я предлагаю сосредоточиться. Русский фашизм вполне укладывается в эту парадигму. Он еще не столь доктринально разработан, как немецкий или итальянский варианты, но успешно перенимает опыт западных товарищей, приспосабливает его к новым условиям. В этом его сильная сторона. Демократия, претендуя на всеобщность, старается отрицать культурную локальность. Фашизм осознает, что, при всей своей универсальности, он всегда конкретен, всегда интерпретируется и видоизменяется. Русский фашизм и национализм отличны во многом тем, что сформировались не просто позже, но в другую культурную эпоху. Эта приставочка «нео-» (неофашизм, неонацизм) обо многом говорит. Она указывает на преемственность и видимые отличия. Что за эпоха? Всего 40-50 лет прошло! Это эпоха постмодерна. Но что это значит для фашизма? Постмодерн отвергает строгий европопоцентизм и вообще уникальность или всеобщность какой-либо позиции. Человек современности не станет делить весь мир на цивилизованных и отсталых представителей человечества. Для него будет существовать как минимум 5-7 цивилизаций, для каждой из которых приемлемы свои особенности развития, своя религия, нации, культура(ы). А то, глядишь, и сообщит, что сколько людей - столько и мнений, пусть думают что хотят. Европейское мировоззрение сходит с исторической сцены, вслед за теряющей политико-экономические позиции Европой. Национализм принимает другие формы, реагируя на другие проблемы: массовую миграцию, постепенное замещение европейских (шире - белых) этносов африканскими и азиатскими, либерализацию законодательства и морали. Он предлагает культурную изоляцию, контроль и ограничение миграции, стимулирующую рождаемость демографическую политику, применение некоторых методов евгеники, патриархальные моральные устои. Общность культуры теперь понимается не как «кровь и почва», а как «неразрывное историческое единство», хотя вопрос об общей крови еще находится в списке актуальных. Поэтому Германия и Польша оказываются друг другу ближе и роднее, нежели Польша и Россия. Ну и что, что славяне? Одни католики, другие православные, одни более тяготеют к Западу, другие как-то «испорчены азиатчиной». Хотя 40 лет назад вопрос стоял совсем иначе. Теперь новые вопросы, новые ответы и, как следствие, новые союзы. В те годы, когда в Европе формировался фашизм и национал-социализм, в России, затем Советском Союзе шла гражданская война, борьба с интервенцией, в огромное многонациональное объединялись формирующиеся советские республики, минул НЭП, шла партийная борьба между Сталиным и Троцким, был взят курс на модернизацию страны, индустриализация, коллективизация, чистки и лагеря. В общем, было совсем не до национализма. Национальный вопрос поднимался «белыми», говорившими о национальной империи. Но этот вопрос никогда не шел даже в пятерке главных, где преобладали социальные. После распада СССР, многие политики стали ставить вопрос о русской нации достаточно жестко. Кто такие русские? Как нам относится к русским, оставшимся за границами России, в бывших советских республиках? Почему в этих самых «республиках» уже переписывают учебники истории, где говорят о своих странах как о национальных государствах, а период власти большевиков расценивают как негативный, с точки зрения формирования нации? Почему нашим детям в школе стараются не говорить о том, что они русские, что они отличны от украинцев и белорусов не только своим гражданством? Можно ли игнорировать эти вопросы, ссылаясь на то, что они не политкорректны? Но ответы на эти вопросы политики и интеллектуалы находят подчас очень разные, хотя общий спектр ответов также культурно-исторически детерминирован. Давайте вспоминать вместе. 1985 год – начинается перестройка , о прошедшем со времен крушения Российской Империи историческом периоде уже пишут не так однобоко. Что уж говорить обо всей предшествующей истории: ее изложение начинает носить все более творческий характер. Либерализация социально-политичских отношений вносит в них заметную энтропию: в обществе нарастают «разброд и шатание». Афганская война проиграна, овеянная победами краснознаменная армия выводит свои соединения с территории ФРГ – «империя зла» уже совсем не та, что была раньше. Реальная власть из центра постепенно переходит на места. Вот и происходит постепенный раскол многонационального государства по его внутренним «естественным границам». Первыми о своем решительном несогласии с политикой партии и правительства, и нежеланием с этим правительством дружить заявили нынешние страны Балтии. Затем был договор трех товарищей в Беловежской пуще поставивший жирную, и оспариваемую до сих пор, точку в истории СССР. Затем прозвучало знаменитое ельцинское «берите суверенитета столько, сколько сумеете унести». Русским было объявлено, что они теперь не коммунисты, а русские, и ко всему прочему, демократы. Процесс формирования нации и национального государства происходит по причинам объективным: историческим, социально-психологическим, геополитическим и субъективным: вдруг возникает тот, кого впоследствии, как правило, называют национальным лидером. Он и его товарищи поправляют или прорисовывают те границы, которые разделяют два понятия, которые до этого являлись одним целым (русский и украинец), либо наоборот объединяют их другим понятием (советский человек). Национальный лидер очень значим для этого процесса. Национальный лидер чеченцев – Дудаев – проигнорировал федеративный договор, прочертив, тем самым, границу независимой Ичкерии и разделил уже россиян на чеченцев и собственно россиян. Лидер россиян проигнорировал игнорирование федеративного договора лидером чеченцев, и началась война в Чечне. Чеченец несомненно отличается от русского, но стоит ли ставить их взаимоотношения в зависимость от этого различия или преодолеть его решает национальная элита. Ладно чеченцы. Русским что делать? Они разбросаны по «советскому пространству», разделены границами, зависимы от различных политических элит, часто оказываются в положении бывших оккупантов. Кроме того, они практически не знают, кто и что такое «русский»? Раньше русский был «старший брат» для всех других малых советских народов. Теперь он даже не младший, от него открещиваются как от ненужного родственника. Русские потеряли империю и теперь начинают всматриваться в историю отыскивая там свое Я. Политики в таких поисках доходят до канонизации последнего русского царя Николая II и его семьи как мучеников за веру. Русскими объявляется дворянство, белая иммиграция. Но эти русские по-французски говорили лучше, чем на своем родном языке, у царя русской крови по оценкам экспертов было маловато: 1 часть русской к 164 частям немецкой, эти русские имели французов и немцев в учителях, читали западную литературу на многих языках, вот только не на русском. Были и другие русские: те, что копались в поле, горбатились на заводах, служили в армии простыми солдатами, искренне верили в Бога, стреляли и вешали первых русских. Особым образом в эту иерархию русских вписывается казачество. Как-то с русскими плоховато получается. Ничего, отбирается все лучшее у всех русских. Что получается? Православные, получившие великолепное европейское образованные, с широкой душой и крепким телом люди. Но это официальная программа по поиску идентичности. Существуют и другие. Низовой поиск идентичности происходил на фоне необычайной обиды «за Державу», реваншистских настроений, социально-экономического кризиса. Существовала задача найти в прошлом не просто идеальное русское государство, но сильное русское государство, русскую империю, если хотите. Государственная власть предлагала отыскать эту самую империю в Российской Империи: восхваляла Петра I, канонизировала Романовых, воскрешала и обчищала белое движение. Но как традиционалист, да еще и авторитарный согласится на таких предков? Они ведь совсем не русские, они настоящие европейцы. Даже если и так, что с того? Проблема в том, что европейцы, западники, либералы, демократы воспринимались всем патриотическим сектором как враги и грабители России. Где же взять империю? Была, была у нас империя! Россия Ивана Грозного: Казань брал, Сибирь покорял, Золотую Орду окончательно разбил, либеральный Новгород изничтожал, врагов государства – бояр – на кол сажал, православную веру защищал. Вот он - наш Рим, Третий Рим. Грозно? Жестоко? А так с ними и надо, с врагами! Так и оказалось, что все традиционалисты у нас поголовно православные. Расхождения пошли только по вопросам политического и территориального устройства будущей русской России: республиканцы, монархисты, за унитарное или национально-федеративное государство. Все сторонники «сильной руки», национально ориентированной политики, социальной справедливости, патриархальных укладов, здоровых моральных ценностей. Враги у всех одни и те же: жиды (это классика, от нее не уйдешь), «дерьмократы» (как правило, они тоже жиды) и «понаехавшие» с Ближнего Востока. Проблема русскости тоже уходит своими корнями в историю. Россия, даже если считать ее полноценной европейской страной, прошла свой, совершенно особый путь. Во-первых, приняла греческую форму христианства, которая не являлась столь политически активной, как римская. Эта форма необычайно скоро легла на народные традиции. В Европе этот процесс происходил посредством физического уничтожения человечков, придерживавшихся язычества. Памятников языческой мысли мы практически не имеем. Во-вторых, русские достаточно долго находились под татаро-монгольским игом, что создало совершенно иные отношения между властью и обществом. В-третьих, Русь не знала реформации (если особо не зацикливаться на церковном расколе) и ренессанса. Эти явления были привнесены Петром, и в результате разделили русскую культуру на элитарную модернистскую и низовую традиционную. Это деление было преодолено только революцией и Великой Отечественной. В-четвертых, советская власть не модернизировала саму культуру, а просто подменяла одни институты другими: сельскую общину – колхозом, религию православную – коммунистической религией, со своими заповедями и мессианскими целями, монархию индивидуальную (во главе - царь) – коллективной (во главе – партия с царем - генсеком). Поэтому Россия стоит все перед теми же проблемами и вопросами, что и век назад, только прибавился небольшой багаж новых, в наследство от коммунистов. Националисты предлагают только один из вариантов решения этих вопросов. Как же националистами воспринимаются русские? Здесь преобладает чисто этническое понимание нации: через «общность крови». Русские состоят из трех ветвей: великороссы, малороссы и белороссы, то есть россияне, украинцы и, соответственно, белорусы. Таким образом, русское государство выходит за границы современной России. Русские национал-патриоты оказываются в большей степени империалистами, чем националистами. Возникает странная программа «национальной империи», которая уже упоминалась выше. Теперь она обретает контуры доктрины. В этой империи русские выступают, как имперообразующая нация. Что-то вроде сталинского «старшего брата». Только теперь этот этнос корректнее называть отцом, защищающим и оберегающим другие малые народы, взамен только одно – верность своему родителю. Интересно, что речь никогда не идет о завоевательных походах, о праве сильного на жизнь слабых, об уничтожении неугодных этносов. Скорее можно говорить о национальной федерации, субъектами которой являются территории компактного проживания национальных меньшинств. Русский язык, русская кровь и православное вероисповедание являются необходимыми составляющими русской идентичности. Почему православие является обязательным свойством? Потому что его никто не отменял. Кроме того в настоящее время православная церковь политически активна, как никогда, ко всему прочему она не имеет столь однозначно положительного к себе отношения, как век назад. Упущение в одном она старается восполнить другим – своим сотрудничеством с разного рода партиями, иногда достаточно спорным сотрудничеством. А чего вы ожидали? В то время как государственная власть предлагает московскому патриархату светское государство, национал-патриоты всех мастей предлагают православное. Что бы вы выбрали? Вот и получается, что, в обмен на пропаганду религиозного мировоззрения, церковь выдает им необычайный кредит доверия. Ведь многие согласятся с тем, что православие может быть немного неадекватно, но никто не скажет, что оно может быть плохо. Теперь собственно фашисты. Фашисты за прошедшие 50 лет сильно изменились. Их можно называть пост-фашистами или новой правой. В своей идеологии они сохранили основные черты фашизма: верность архаике, революционную борьбу за традиционные ценности. Пост-модерн сблизил их с левыми силами и антиглобалистами, отдалил от либералов-капиталистов. Ненависть к евреям ушла в прошлое, хотя осадок остался. Из национал-социалистов (старых правых), они превратились в социал-националистов. Религиозное мировоззрение не играет для них столь значимо, как в рядах националистов. Подобная идеология появилась тогда, когда стало понятно, что коммунисты по прежнему популярны и не собираются сдавать своих позиций. Стареющая КПРФ и «Трудовая Россия» нуждались в новой смене. Первыми полноценными пост-фашистами стала молодежь из НБП, даже на своем знамени совместившая нацистско-коммунистическую символику. Эти ребята ведут непрестанную борьбу за социалистическую русскую Россию. Риторика сводится к ностальгии по Советскому Союзу, прославлению штурмовиков НСДАП, романтизма индивидуального террора и повстанческой партизанской борьбы. Национал-большевизм стал гораздо популярнее возникшего по тем же причинам православного сталинизма и советского национализма. Не все фашисты изменились с течением времени. Распространенное ныне слово «скинхед» - обозначает именно этих фашистов . Они остались такими же язычниками, как их немецкие предшественники. Даже мифологию они используют чаще древне-германскую, нежели славянскую. Они также непримиримы практически ко всем национальностям от евреев до «понаехавших». Четкое социально-политической программы, кроме «мочить», у них нет. Ко всему прочему скинхеды разрозненны, организованы в малочисленные агрессивные группы по 10 – 15 человек. Численность всех группировок по самым крупным городам редко достигает 300 – 500 человек. Не так давно возникло самая интересная интерпретация фашизма – дугинское евразийство. Здесь намешано столько разновидностей традиционализма, что каждый сможет найти себе что-то по душе. Безумный коктейль из новой правой идеологии, старообрядчества и исламского фундаментализма. К нему я еще вернусь. НАЦИОНАЛИЗМ КАК УГРОЗА ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ РФ В связи со всем, сказанным выше, данное высказывание выглядит спорным. Пройдемся по всем национализмам в отдельности: ТРАДИЦИОНАЛИСТЫ территориальной целостности РФ угрожают, но с переменным значением. Во-первых, они еще не определились: все-таки нация или империя. Все чаще происходит крен в пользу империи. Даже войну в Чечне, абсурдную с точки зрения нации (ну какие у русских интересы в Чечне? Нефте- и газопроводы? Да они необходимы государству, но не нации. Да, обеспечивают процветание для русских, но так можно дойти до того, что весь мир необходим одной нации, так как ей в таком случае лучше живется!), они зачастую оправдывают. Существуют сторонники построения русской республики, они для империи, несомненно, опаснее всего. ФАШИСТЫ, особенно те, которых именуют скинхедами, опасны. Но их до смешного мало. Они скорее опасны для отдельных представителей нерусских национальностей. Опасны они тем, что могут быть использованы для масштабных провокационных акций, что часто и происходит. Кроме того они чаще просто играют в фашизм: копируют нацистскую символику, зовут друг друга партайгеноссе и т.д. Это детство, которое рано или поздно проходит, либо переходит в иные, более серьезные и патологические формы. Особую опасность представляет их громкая деятельность, которая каждый раз после очередного убийства или массовой драки ставит вопрос о том, сколько же можно? и почему это происходит? Они постоянно подливают масла в огонь. Решение находится, как правило, само собой: чем больше эти популисты склоняются к традиционализму и, в первую очередь, к православию, тем ближе они подходят к империализму, пусть и не игнорирующему вопрос о национальной идентичности. НОВЫЕ ПРАВЫЕ (ПОСТ-ФАШИСТЫ) скорее опасны для правительства, чем для территориальной целостности страны. Подобно тому, как в программе Гитлера национализма становилось все больше, чем национализма, в программе НБП и им подобных социализма становится все больше, чем национализма. Не надо забывать, что они оппозиционеры, и акценты всегда расставляют на тех проблемах, которые пока не смогло решить правительство. Уже другой вопрос состоит в том, что целостности ослабшей России может угрожать любая более-менее масштабная заваруха. Но спровоцирована она может быть совсем не национализмом, а радикальным социализмом или даже либеральными партиями, штурмующими за власть. ДУГИНСКИЕ ЕВРАЗИЙЦЫ угрожают скорее русской нации, нежели целостности государства. Поскольку, как утверждает Дугин, русские уже не пытаются и не могут быть связующим звеном многонациональной страны. Необходим всплеск националистических идеологий, являющихся на данном этапе самыми пассионарными. Главный лозунг: «Националисты всех мастей - объединяйтесь!» Вот и получаем, не игнорируя вопрос национализма многонациональную Евразийскую империю. Скорее всего эта империя будет напоминать конфедерацию национальных государств с очень прозрачными внутренними границами. Целостность этого образования будет зависеть от роли в ней ислама. Но это уже вопрос о совершенно ином национализме. Отдельные партии и движения не представляют для целостности РФ особой угрозы. Опасен может быть сам процесс, который с каждым годом принимает более четкие формы, но не спадает. Опасность представляет игнорирование этого процесса. Вопрос о национализме нельзя пропускать мимо ушей. Он обусловлен многими историческими причинами. Подобные политики рискуют оказаться за бортом самой истории. Как на него отвечать? Можно поставить вопрос о Государстве выше вопроса о Нации, сначала восстановить страну, а потом давать на него ответы. Можно решать сначала его, а уж потом восстанавливать страну в еще более сложных условиях.